Форумы

ОТРажение   Тема дня: пожилые без работы 17.06.2019   Пользователь:Vrussia   Мужчинам 50+ не нашлось места на рынке труда. В России из-за проблем на рынке труда «страдают» мужчины старше 50-ти лет. Они вынуждены устраиваться на низкоквалифицированные места и заниматься «женской» работой в сфере торговли и услуг. Перспективы трудоустройства для пожилых обсуждаем с экспертом. В студии Леонид Ермак - ведущий научный сотрудник проектно-аналитического центра академии труда и социальных отношений. Ведущий научный сотрудник Академии труда и социальных отношений: «Пенсионную реформу обсуждали долго, но никто не исследовал, что будет с людьми, которые попадут под повышение пенсионного возраста»   ГОСТИ : Леонид Ермак, ведущий научный сотрудник Проектно-аналитического центра Академии труда и социальных отношений Тамара Шорникова: Перед тем как перейти к нашей теме дня, напомним, как с нами связаться. Вы можете сделать это по телефону, можете сделать это с помощью SMS – все абсолютно бесплатно. Не забывайте про наши группы в соцсетях, там интересно. А еще интереснее в нашем чате на сайте нашего канала – там можно пообщаться друг с другом, с нами и с помощью нас задать, передать вопросы нашим экспертам. В общем, подключайтесь к разговору! Петр Кузнецов: Ну а теперь – к теме дня, к большой теме. Тамара Шорникова: «Опытные и невостребованные». Будем говорить сегодня о ком? Эксперты оценили шансы на занятость работников старших возрастов с разным уровнем образования. Из-за проблем на рынке труда особенно пострадали мужчины старше 50 лет, согласно исследованиям. Ну, я думаю, что согласно и нашим ощущениям, потому что у всех нас есть папы и мамы, дедушки и бабушки, и мы можем оценить их участие на рынке труда. Петр Кузнецов: Да, я думаю, что подтверждения (а может быть, и наоборот) мы обязательно услышим в прямом эфире. Тамара Шорникова: Что не так? Они вынуждены соглашаться на низкоквалифицированные места и заниматься женской работой в сфере торговли и услуг. Имеются в виду мужчины после 50. Среди работников сельского хозяйства и неквалифицированных рабочих таких 37%, и лишь 20% женщин. Петр Кузнецов: Вот смотрите дальше. Каждый второй пожилой мужчина зарабатывает физическим трудом. У женщин за 50 при этом все наоборот – больше половины заняты высокопрофессиональной деятельностью, то есть, например, работают в образовании, здравоохранении или в сфере услуг. Тамара Шорникова: Лишь наиболее образованные специалисты предпенсионного возраста имеют такие же шансы на занятость, как средний работник старше 25 лет. При этом численность занятых в возрасте от 50 до 72 лет за 12 лет выросла на 30% – во многом потому, что население России стареет и каждую пятилетку численность пожилых увеличивается более чем на 2 миллиона. Петр Кузнецов: Проблема очевидна, но в целом положение пожилых на рынке труда в последние годы улучшается. Низкоквалифицированным трудом (то, с чего мы начали) сейчас занимаются менее трети работников преклонного возраста, а еще 10 лет назад их доля достигала половины, – отмечается в докладе Высшей школы экономики. Кому стало проще найти работу, а кому – сложнее? Вот давайте как раз в нашей теме дня, в большой теме дня разбираться прямо сейчас. У нас в студии эксперт по этой теме – Леонид Ермак, ведущий научный сотрудник Академии труда и социальных отношений. Леонид Алексеевич, добрый день. Леонид Ермак: Добрый. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, вы отмечаете вот такую (ну, давайте назовем это так) тенденцию с трудностями у мужчин после 50? И если да, то как давно это началось и с чем связано? Леонид Ермак: Да, конечно. Правда, не только с мужчинами. Просто с мужчинами в большей мере, чем с женщинами, по крайней мере получается по статистике. И эта тенденция особенно проявилась в годы стагнации, начиная с 2013–2014 года. Причин, я думаю, этому достаточно много. Это идет и какая-то смена видов занятости, то есть цифровизация экономики усиливается, и люди пожилые… Хотя мужчины 50 лет себя пожилыми не очень-то чувствуют. Может, это даже ошибка, так сказать, что они не пытаются переквалифицироваться в те сферы, которые больше подходят пожилым, нежели молодым. И другие факторы с этим связаны. Ну, та же пенсионная реформа – объявили ее не так давно, а разговоры шли давно, и люди чувствовали, что рано или поздно это сделают. И предприниматели не склонны принимать на работу людей, которые, так сказать, не сегодня-завтра войдут в пенсионный возраст. Петр Кузнецов: Ну, для них же, для таких… Леонид Ермак: И здоровье мужчин, надо отметить… Ну, не случайно же женщины живут на 10–12 лет больше, чем мужчины. Значит, здоровье 50-летнего мужчины, по сравнению с 50-летней женщиной, очень заметно различается, особенно уже за 50, когда каждый год мужчины в здоровье теряют достаточно много. Тамара Шорникова: Ну, если учесть, что каждый второй работает именно физическим трудом, то, в общем-то, понятно, откуда такое ухудшение здоровья. Леонид Ермак: Ну, физический труд необязательно идет параллельно с ухудшением здоровья, потому что физический труд – это просто форма деятельности. Он может быть совершенно не тот, который был, скажем, в военные или послевоенные годы, в 50-е годы. Это был тяжелый физический труд. Сейчас не так много осталось сфер, где это тяжелый физический труд. Петр Кузнецов: Раз уж мы уже начали говорить о пенсионном возрасте – в таком случае увеличение пенсионного возраста усугубит ситуацию, особенно для мужчин, или наоборот? С ним же приходят какие-то правила и законы, согласно которым предпенсионера не могут уволить. Леонид Ермак: Петр, ну вы же знаете, что в России строгость законов компенсируется их необязательностью. Любой предприниматель на счет «раз» докажет, почему он не может взять человека такого возраста. Там же за необоснованный отказ наступает уголовная ответственность, да? А обоснованный отказ как бы принимается. Поэтому вряд ли их положение улучшится. Скорее – ухудшится. Если раньше предприниматель мог рассчитывать, что, ну да, он несколько лет этого человека использует, а потом уже отпустит или отправит на пенсию, то сейчас он подумает. Кстати говоря, было ведь хорошее предложение на эту тему: не брать страховые взносы с предпринимателей за лиц, которые достигли пенсионного возраста. Можно было распространить как-то и на предпенсионный возраст это. Правда, непонятно, из каких источников формировать пенсию. Ну, я так представляю, что пенсии к 50–60 годам в основном сформированы, они не очень сильно добавляются в эти годы, потому что вы же знаете, что вынуждены часто переходить на меньшие должности с меньшими окладами и так далее, и так далее. Ну, во всяком случае, это было бы лучше, нежели чем теперь, когда у нас за счет продления пенсионного возраста человек может оказаться и без пенсии, и без работы. Я так представляю, что все-таки какую-то работу он найдет, но это будет неофициальная работа. Это будет работа, которая не обеспечивает, так сказать, хотя бы минимальные потребности. Это приработок. Вот в народе это называют «приработок». Повышение пенсионного возраста обсуждали очень долго, но никто практически не исследовал, что будет с этими людьми, которые попадут под повышение пенсионного возраста. Ну, например, да, действительно, у нас женщины работают меньше, чем находятся на пенсии, в среднем, очень часто так бывает. Но никто не исследовал, чем они занимаются после выхода на пенсию. Возможно, они замещают молодых женщин, которые не устроили своих детей в детские сады, которых по-прежнему все-таки не хватает. Вот вчера, не помню, ваша программа это сообщала или другая какая-то программа, что не хватает этих мест. Значит, оставив на работе этих женщин, мы оставим дома молодых женщин. И вообще проблема безработицы и проблема занятости у нас более остро стоит в молодежных возрастах, потому что вот этот возраст, 15–29 лет – у нас очень уменьшилась занятость этих людей. И есть риск, что вырастет поколение людей, которые никогда не работали. А это не нормальные люди. Работа дает прививку человеку, чтобы он был человеком. Тамара Шорникова: Сейчас почитаем SMS, очень много их падает. Вы можете нам еще и звонить, напоминаем. Сейчас – SMS. Вот Башкортостан: «У нас в городе Белорецке предпенсионерам найти работу и доработать до 60/65 лет, – то есть до возраста выхода на пенсию, – проблематично, поскольку уже в 50 от немолодых и не совсем здоровых работников работодатель старается освобождаться, перемещая их на вредные для здоровья участки работы – мол, сами уволятся». Какие еще есть варианты? Свердловская область: «Мужчинам с высшим образованием и стажем очень тяжело найти работу. В Екатеринбурге за десять лет развалилось пять производственных предприятий». «Мне 48, продать свой труд очень сложно. Выручают связи и опыт», – Забайкальский край. «Большинство предпенсионеров остались на обочине», – считает Омская область. И вот то, о чем мы начали говорить – про конкуренцию с молодежью. Хабаровский край: «Мне 30, у меня высшее образование, пять лет не могу найти работу». И совсем уж жестко из Самары, совет: «Рабочие пенсионеры, имейте совесть! Уступите рабочие места молодым». Если говорить про этот конфликт работников старшего возраста с молодыми – он действительно существует? Потому что многие эксперты сейчас говорят о том, что молодые не заняты, потому что их численно меньше на рынке труда. Леонид Ермак: Нет, занятость считается как по абсолютным размерам, так и в процентном отношении. И процентное отношение – это более верный показатель. Независимо от того, сколько их, занятость – это число занятых по отношению к числу населения этого возраста. Дело все в том, что в этой проблематике еще есть такая вещь. Что такое занятость, по статистике? Мы же пользуемся статистическими материалами, на их основе делаем выводы. Занятость – по статистике, это человек, который в течение недели до обследования работал хотя бы один час. Скажите, может ли такая занятость обеспечить человека или удовлетворить его профессиональные претензии? Нет конечно, не может, да? Настоящая занятость – это среднесписочное число работников. А вот среднесписочное число работников у нас постоянно уменьшается – как в крупном бизнесе, так и в среднем. Ну, в малом какое-то время он рос, в организациях малого бизнеса, а в последние годы он там стабилизировался. То есть то меньше, то больше, но, в общем-то, такого роста, как прежде, нет. И поэтому то, что мы называем формальным рынком, а это занятость в организациях, которые имеют… ну, которые являются юридическим лицом, она постоянно в течение многих лет сокращалась. Да, конечно, у нас сокращалось население после 2007-го. Там был всплеск, на этой границе, 2006–2008-й, а потом пошло опять сокращение. Но у людей повышается продолжительность жизни, и люди хотят работать, потому что пенсии по-прежнему очень маленькие, жить на пенсию скудно, и люди хотят работать. То есть они еще ощущают такую потребность и возможность. Петр Кузнецов: К этим мужчинам, которые… Собственно, заявили в качестве информационного повода эту большую тему. Мужчины за 50 – вот они у нас не хотят развиваться, перестраиваться, или они не могут? Или ситуация в каждом регионе разная? Леонид Ермак: Ну, по регионам ситуация может быть самая разная. И получасовой программы может не хватить… Петр Кузнецов: Или это просто наша такая национальная особенность – просто сидеть и ждать, что государство придет, постучит: «Виталий Борисович, вам работа, которая вам соответствует, не женская, чтобы вы были довольны и получали»? Леонид Ермак: Я не думаю. Потому что неформальный рынок растет, и те, кто не находят занятость на формальном рынке, те работают там. Поедьте в любой город Московской области или село – везде объявления: «Бригада строителей исполняет…» – то, пятое-десятое. Это не организации. Это люди, которых мы называем самозанятыми. Поэтому на самом деле, пока есть денежный спрос на определенные услуги, этим людям есть еще где работать. Но государству от этого и социальной политике государства не очень уютно, потому что они практически ничего не платят – ни подоходного налога, ни вот этих социальных страховых взносов. И у нас получается так, что занятых много, 70 миллионов с лишним человек занятых, а платят страховые взносы, скажем, в пенсионную систему только где-то 44 миллиона. А по поводу того, хотят ли они получить новую, другую специальность и продолжать работу в формальном секторе. Понимаете, это надо всю жизнь учиться, чтобы в такие годы переучиться. А если ты всю жизнь не учился, ну, после окончания школы или даже вуза, то в возрасте за 50 что-нибудь новое освоить очень трудно. Вот у нас очень высокий спрос на медсестер, очень высокий. Есть специальности, которые если не сейчас, то в ближайшем будущем резко сократятся: это кассиры в ритейле, это водители и так далее. Как вы думаете, кассира, даже женщину, которой за 50 лет, можно переучить на медсестру? Я сомневаюсь. Петр Кузнецов: Ну, если вы об автоматизации, то эти кассы, которые будут самостоятельно обслуживать, их же тоже должен кто-то обслуживать. Вот она, видимо, просто будет таким обслуживающим персоналом. То же самое, что и с водителями. Леонид Ермак: Их число сократится. Петр Кузнецов: Нам пишет Хабаровский край: «Пенсионер, 60 лет. Работы полно! Многие просто не хотят работать. Зарплата дворника – 23 тысячи. Я живу в поселке». Давайте теперь послушаем, давно нас ждет, по-моему, Сергей из Московской области. Да? Тамара Шорникова: Да. Петр Кузнецов: Здравствуйте, Сергей. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Добрый день. Слушаем вас. Петр Кузнецов: Спасибо, что дождались, Сергей. Тамара Шорникова: Сергей, вы работаете сейчас? Зритель: Нет, уже полтора года. Тамара Шорникова: А сколько вам? Зритель: 53. Тамара Шорникова: Кем работали до этого? И как потеряли работу? Зритель: Автокрановщиком работал по воинским частям, то есть это Кантемировская дивизия. В общем, и в Анапе был, то есть строил все это, и в Саратове был, в Энгельсе. Это где аэродром большой у нас. Петр Кузнецов: Полтора последних года вы ищете работу. Расскажите, как и где? И кто вам отказывает? Зритель: А как искать-то? Я после инсульта. Сейчас ужесточили ПДД, правила. Если голову мне просветят, то какую они мне справку дадут? Одну категорию А, и все. Петр Кузнецов: А, то есть вы сделали такой вывод и просто не ищете? Вы просто понимаете, что вам везде будет отказано? Зритель: Нет, хотел даже дворником пойти. Таджики и узбеки здесь заняли все, в Наро-Фоминске. Петр Кузнецов: Просто нет мест, да? Зритель: Да, да. Таджиков и узбеков берут везде, армян берут, а русским нет работы. Петр Кузнецов: Ну, вам так и сказали? Или это ваши наблюдения только? Зритель: Это наблюдения мои, да. Петр Кузнецов: То есть вы хотели идти в дворники, но… Зритель: А куда идти-то? Петр Кузнецов: Выглянули во двор, посмотрели и решили не ходить? То есть вы даже не дошли до компании? Зритель: Ну да. Ну а что? Мне нагибаться нельзя, этого нельзя, этого нельзя, тяжелого поднимать нельзя. Тем более еще после аварии, ну, в 90-е годы еще, коленки нет, то есть чашки на коленке, из частей собрана. Ну, это еще в 90-е годы было. Тамара Шорникова: Понятно. Сергей, как вы думаете, вам сейчас какая бы работа подошла? То есть где бы вы хотели трудиться сейчас? Зритель: Трудиться бы хотел где? Да хотя бы у дома дворником, мусор хотя бы убирать, хотя бы мусорки убирать. Тамара Шорникова: Все, спасибо, Сергей, спасибо вам за ваш звонок. Действительно такое имеет место быть? Или все-таки наблюдения расходятся с реальностью, и на самом деле нужно идти, пробовать и устраиваться? Леонид Ермак: Ну, пробовать всегда надо, но то, что он говорит, очень сильно похоже на правду. Почему? Вы же знаете, что у нас коррупция не только в верхах, а до самого низа у нас коррупция. И коммунальным начальникам, конечно, гораздо проще работать с бесправными узбеками и таджиками, чем с местным жителем, который имеет определенные права, знает, как их реализовать. И поэтому я вполне верю, что стараются, так сказать, обходиться вот той рабочей силой, с которой проще работать. Даже если это не коррупция… Ну, предположим, выходной день, воскресенье, праздник. Наш человек потребует, чтобы это был выходной день. А таджика с узбеком можно поставить – и он будет работать. Тамара Шорникова: С одной стороны, они менее лояльные (я имею в виду российских работников). С другой стороны, с зарубежными больше проблем: патенты, трудоустройство, документы и так далее. Леонид Ермак: Ну, это делают как-то организованно, коммунальное хозяйство, поскольку это массовая занятость в коммунальном хозяйстве. Я думаю, что там уже все давным-давно накатано, судя по Москве. Вы же знаете, очень трудно встретить москвича или жителя из Подмосковья с метлой. Скорее всего, это люди из Средней Азии, из стран Средней Азии. Петр Кузнецов: Давайте проиллюстрируем наш разговор еще одной историей – это история Юрия Черепанова из Читы. СЮЖЕТ Тамара Шорникова: А много ли вот таких примеров? Или все-таки это исключение из правил? Леонид Ермак: Ну, таких примеров, как человек сумел переквалифицироваться и устроиться в жизни, наверное, немного. А вот по поводу того, что после 50 не берут, далеко ходить не надо. В Москве вы в школу не попадете после 50, потому что там хорошие заработки и там в основном работает молодежь – несмотря на то, что у людей старшего возраста с детьми больше контакта, они больше понимают детей, у них больше опыта, нежели у девушки или молодого человека, который только закончил институт. Ну, тем не менее ситуация такова. Петр Кузнецов: Леонид Алексеевич, высшее образование – все еще преимущество при трудоустройстве именно пожилых? И что еще? Пол, возраст, регион учитываются? Леонид Ермак: Ну да, конечно. Как говорил мне один предприниматель: «Дальше 10 километров за МКАДом нормального работника не найдешь». Петр Кузнецов: Там начинается Россия. Леонид Ермак: Вот он старается брать людей с учетом этого. Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонный звонок – Василий дозвонился из Пермского края. Василий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Слушаем вас. Петр Кузнецов: Не принял бы ваш знакомый Василия, потому что он из Пермского края, это за МКАДом. Здравствуйте, Василий. Зритель: Здравствуйте. Я хотел задать такой вопрос. Понятно, что пенсионеров не берут. Работать тяжело, все говорят: «Дайте молодым дорогу». Это понятно. Но вопрос такой. Вот есть закон, который обязывает работодателей – хоть на государственном уровне, хоть на частном уровне – платить зарплату не ниже прожиточного минимума. Однако же все работодатели платят – где три тысячи, где четыре, где пять. И рабочему никуда не пожаловаться, потому что он уволит. Почему бы прокуратуре не обратить на это внимание и соответствующим органам, которые надзорные? И штрафовать большими штрафами, чтобы они платили нормальную зарплату, потому что рабочие не могут… Ведь есть, наверное, такой закон, он создан. Тамара Шорникова: Василий, наверное, вы говорите о неофициальном трудоустройстве. Леонид Ермак: Нет-нет, речь идет о неполном рабочем дне. Зритель: Нет, официальное трудоустройство. Тамара Шорникова: А рабочий день сколько часов? Зритель: Рабочий день? На стоянке я работал, рабочий день там сутками, сутки через двое, и заработная плата была 3 тысячи рублей. Тамара Шорникова: А вы не пробовали самостоятельно объединиться или обратиться в трудовую инспекцию, например? Зритель: Мы обращались, нас пять человек обращалось. Я уволился, не стал за эти деньги работать. Я начал ему высказывать недовольство, а потом прихожу на смену, и он говорит: «Вы уволены». Просто и запросто. И везде в итоге нас поувольняли. Понимаете? Насколько я знаю, платят за работу всегда меньше прожиточного минимума. Редкий работодатель платит полную зарплату, оплату труда, которая положена, хотя бы выше прожиточного минимума. У всех остальных – три, четыре, пять, шесть. Тамара Шорникова: Да, хорошо, Василий, поняли вас, спасибо за звонок. Петр Кузнецов: Белгородская область пишет: «А бизнесу-то что делать со стариками? Разоряться?» Известно, что нацпроекты у нас не в полную силу реализуются, в том числе недостаточно поддержки малому бизнесу. Улучшение этого вопроса, этой ситуации поможет как-то пожилым – именно поддержка малого бизнеса в дальнейшем? Леонид Ермак: Я не думаю, что поддержка малому бизнесу… Вы знаете, уже сколько лет идут разговоры о его поддержке? Петр Кузнецов: Знаем. Леонид Ермак: И, так сказать, принципиальных как бы изменений нет. Дело не в том, что нельзя организовать или нельзя работать. Можно работать, но условия работы предпринимателя малого бизнеса практически столь же сложные, как и более мощного бизнеса, а доход у него значительно меньший. Поэтому он старается за счет неких нарушений, в том числе и неуплаты страховых взносов, подоходного налога, держать «подснежников» и так далее, себе что-то сколотить более или менее приличное, чтобы продолжать работу и развиваться, иначе особого смысла заниматься малым бизнесом нет. Причина в том, что у государства слишком много всяких требований по оформлению. Да, конечно, по телевизору мы иногда видим, как кто-то рапортует, что прямо так легко войти в малый бизнес. На самом деле это не так. Я с этим знаком хорошо и знаю, что очень много надо заниматься, для того чтобы поддерживать свое реноме, оставаться на рынке, куда ты вошел. Войти-то, может, не так трудно, а вот оставаться трудно, потому что конкуренция высокая и много всяческих препон на самом деле. Петр Кузнецов: То есть, если ситуация так и будет складываться, помощи малому бизнесу не будет, то у пожилых будет сокращаться возможность трудоустроиться на хорошую работу? Леонид Ермак: Безусловно. Наверное, так и будет. А вообще… Ну, как вам сказать? Вряд ли есть такая необходимость… вряд ли была бы такая необходимость всем работать, если бы у нас были достаточные пенсии. Все идет от того, что очень маленькие пенсии. Причем они маленькие не только для низкооплачиваемых. Для низкооплачиваемых они абсолютно маленькие, на них очень трудно прожить. А для высокооплачиваемых они являются, так сказать, очень трудным переходом. Когда человек получает 100 тысяч или больше, а пенсия у него потом 30 тысяч, то вы же понимаете, какой это перепад в доходах. Петр Кузнецов: Ростовская область как раз об этом: «Во Франции минимальная пенсия – 800 евро, средняя – 1 500. Вчера показывали передачу о Франции. Пенсионеры радуются жизни, все им доступно, им работать не надо, они культурно отдыхают. А у нас…» Тамара Шорникова: Давайте узнаем, в Крыму радуются жизни или нет. Петр Кузнецов: Давайте. Тамара Шорникова: Леонтий, здравствуйте. Зритель: Да, добрый день. Тамара Шорникова: Как у вас дела на рынке труда? Зритель: Ну, что слишком большой рынок труда – я как бы не сказал, что тут все так сильно. По крайней мере, работать можно, работа есть. Мне 74 года, я работаю Петр Кузнецов: Где? Зритель: Работаю официально, по «белой» зарплате, никаких проблем. Мало того, я работаю всю жизнь, с 62-го года. Имею два образования, одесскую мореходку закончил в свое время, закончил институт тоже в свое время. Работал строителем, работал конструктором. Сейчас работаю начальником строительного участка, никаких проблем. Нужно просто брать себя в руки, чтобы не сломался внутренний стержень. Ситуация сложная, конечно, для стариков, но тем не менее держаться надо. И надо двигаться. Мне понравился здесь врач, который перестроился на другую немножко, совершенно другую работу. То есть нужно думать, только и всего. Тамара Шорникова: Леонтий, а подскажите, вам хватает полученных вами образований? Или вы каким-то образом, не знаю, проходите курсы переквалификации или поддерживаете свой уровень образования? Что-то сейчас вам требуется для сохранения своего места на рынке труда? Зритель: Мне абсолютно ничего не требуется. Я могу переквалифицироваться практически на любую работу. Конечно, медиком быть я не могу, но выйти на любую «петрушку» могу. Могу, допустим, работать в техническом отделе, могу работать в экономике. Я могу даже бухгалтером работать, нет проблем. Тамара Шорникова: Да, хорошо. Петр Кузнецов: Эсэмэска из Пермского края (если можно, прокомментируйте): «Пожилые занимают рабочие места, – нам пишут, – молодым невозможно устроиться». Зритель: Нет так уж и много пожилых сейчас на работе. Вот в мои 74 года многие вообще не могут просто физически работать. Все зависит от образа жизни, только и всего. Петр Кузнецов: Спасибо, спасибо. Это Крым. Тамара Шорникова: Да, хорошо, спасибо. И предлагаю посмотреть видеоматериал. Мы спросили: «Сложно ли найти работу по специальности после 50?» Сейчас узнаем ответы. ОПРОС Тамара Шорникова: В каких сферах у работников старшего возраста есть перспективы? Где их ждут действительно сейчас и будут ждать в ближайшие годы? Петр Кузнецов: То есть даже можно сказать – преимущества. Да? Считается же как раз, что 40–45 – это возраст расцвета в современном мире. А конкретно в России какие преимущества у пожилых есть? Леонид Ермак: Самым главным преимуществом на сегодняшний день (и я думаю, что на приличную перспективу) является техническое образование, инженерные специальности, потому что много лет инженеров в России почти не выпускали, очень мало было вузов, которые давали эту специальность. В Советском Союзе, как вы знаете, у нас очень много было технических вузов, и благодаря этому у нас была высокоразвитая промышленность и другие отрасли народного хозяйства. Поэтому прежде всего это техническое образование. Второе – это вообще образование высшее, но не то, которое давали в 90-е годы за деньги, пооткрывав различные шарашкины конторы, которые назывались институтами, но они даже на техникум не тянули, а настоящее высшее образование в тех вузах, которые давно существуют, которые сохраняют свой уровень. Это тоже дает большое преимущество. Человек такой всю жизнь, как правило, чему-нибудь учился, и поменять сферу он в состоянии. Ну а остальное – вопрос спроса. Скажем, у нас большой спрос на врачей, поэтому врачам тоже… Это, кстати, преимущество. Не только врачи, а и фельдшеры, и медсестры. Это такие специальности, которые требуются. Петр Кузнецов: Трудоспособное население в России тем не менее все-таки не привыкло к тому, что нужно переквалифицироваться, тем более делать это раз в несколько лет, а уж тем более к 50. В каком состоянии у нас находится сейчас сам институт переквалификации? Или это ограничивается какими-то примитивными курсами, «для галочки»? Тамара Шорникова: Повышение квалификации. Леонид Ермак: Минтруд выделил деньги, но я не верю, что эта программа даст какие-нибудь реальные результаты. Ну, научат людей, которые не умеют работать с компьютером, работе на компьютере, но это еще не специальность, тем более в таких рамках, в которых могут этих людей научить. Поэтому настоящего подхода к этому вопросу я еще не вижу, пока что одни разговоры и такая небольшая попытка. Хотя потребность в этом очень и очень ощущается. Тамара Шорникова: Хорошо, если услуги по повышению квалификации пока у нас не развиты должным образом, есть ли реальные способы подстраховаться у людей, у которых подходит возраст к такой опасной отметке? Есть ли какие-то возможности защитить себя на рынке труда? Леонид Ермак: Есть. Хорошо работать на том месте, на котором он уже работает. И если фирма не лопнет, то его будут держать на этой работе. Петр Кузнецов: Светлану из Рязани давайте послушаем. Светлана, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вот у меня такая проблема. Нам по 49 лет, и мы уже никому, в принципе, не нужны. Муж мой сейчас потерял работу, я потеряла работу. А потеряла почему, и он почему? Работали нормально, но последние годы без оформления. Закрывалось предприятие, и нам предложили: «Или вы уходите, или остаетесь так». Страшно, понимаете? Мы приезжие, 20 лет назад переехали из Казахстана. Знакомых нет. Мне кажется, что работу можно найти переехавшим и в таком возрасте только по великому знакомству. У меня даже такие мысли крутятся: может, мне кредит взять, чтобы купить работу? Понимаете, вот такое ощущение… Петр Кузнецов: Место, место. Зритель: У меня ребенку 15 лет. И мне страшно реально, его надо содержать. На биржу пошел муж, а ему говорят: «У вас перерыв уже больше двух или трех лет – все, вы потеряли квалификацию». У него незаконченный инженерно-строительный институт еще Советского Союза. Он работал по этой специальности, в Рязани уже работал мастером и прорабом. А сейчас 49 лет, и он никому не нужен. Мы ходим по соседям, по знакомым и спрашиваем: «Вы не подскажете, где работу можно найти? Вы не подскажете, где можно работу найти?» Я могу пойти санитаркой, все. Опять-таки мне доехать в центр, чтобы работать в госпитале санитаркой за 8 тысяч, на проезд на маршрутку деньги надо, и покушать. И домой я принесу, я посчитала, где-то 5 тысяч. Петр Кузнецов: Остатки, да. Зритель: А квартплату мне платить зимой – десять. Вот так вот. Вот так мы живем в Рязани. А мужчина до этого правильно говорил. Я закончила на бирже компьютерные курсы на секретаря. Кому нужен секретарь 49 лет, как вы думаете? Я думаю, что никому. Вот так вот. Так что у нас сейчас трудное такое положение. Конечно, дворниками согласны пойти, но вакантные места заняты у нас, как говорится, узбеками, как говорили, и таджиками. Все правильно, это чистая правда. Петр Кузнецов: Спасибо. Тамара Шорникова: Да, спасибо за ваш опыт. Биржи занятости – очень много наших телезрителей злятся и высказывают свое недовольство ими. Могут ли они сейчас помочь? Это какая-то история про нежелание помогать? Или это распространенная ситуация? Леонид Ермак: Официально, через биржу труда? Тамара Шорникова: Да. Леонид Ермак: Трудно сказать. Ну, они никогда не осуществляли эту свою деятельность успешно, потому что они обычно предлагали то, что, в общем-то, человек и сам может найти – какие-то очень низкооплачиваемые, непрестижные, неинтересные места. На мой взгляд, она себя не оправдала, эта биржа труда. Нужны какие-то новые формы, которые связывали бы работника с предпринимателем или с работой. Здесь нужно хорошенько думать. Ведь у нас есть объединения предпринимателей – и крупного бизнеса, и малого бизнеса. Но они в этом плане тоже, так сказать, не очень этим занимаются, потому что их удовлетворяет, наверное, такое положение, когда они могут выбирать себе работника, а не искать. Хотя я знаю такие случаи, когда… Ну, в Московской области знаю регион, где капитал был вложен в производство молока, в новую технологию, молочный завод по новой технологии построили. Знаете, где инженера нашли для этого молокозавода? Аж в Калининграде. Вот такой дефицит. Петр Кузнецов: Он сам нашелся, наверное, скорее всего. Или искали? Зритель: Нет, нет, его нашли там и оттуда выписали. И платят очень прилично! Это городишко маленький, а ему 88 тысяч платят. Представляете? Это даже очень московская зарплата, и далеко не у всех она даже в Москве есть. Здесь почему-то Правительство или другие более низкие управленческие структуры не связывают предпринимателя с работником, не создают каких-то организационных структур или каких-то одноразовых встреч, каких-то разговоров, высказываний. Вы знаете, сколько у нас учатся, заканчивают высшее образование, потом не работая по этой специальности? Они не нужны. Петр Кузнецов: Конечно, знаем, конечно. У нас сколько больших тем было. Леонид Ермак: И как легко договориться институту. Это не тысячи все-таки. Петр Кузнецов: Это правда. И подтверждение этому… Леонид Ермак: Это связь. Петр Кузнецов: Леонид Алексеевич, спасибо огромное, что пришли, что многое разъяснили. Благодарят наши телезрители вас. ОТР

ОТРажение   «Аграрная политика».Почему овощи стоят дорого? Пользователь:OTVrussia Почему овощи стоят дорого? При этом закупочные цены падают, а фермеры сеют импортные семена 17.06.2019 ГОСТИ:  Григорий Монахос директор селекционной станции Тимирязевской сельхозакадемии Рубрика «Аграрная политика». Падение закупочных цен на овощи привело к разорению огородников. Что будет с ранней капустой? Рынок не регулирует сам себя. ОТР

Относительно недавно Чистова (зампред Счетно Палаты) поведала в прямом эфире министрам и дяде Вове, что только около 25% выделенных денег, направленных на исполнение новейших майских указов, прозрачны и направлены на улучшение жизни страны, а все остальное совсем туманно. Если вспомнить исполнение предыдущих майских указов, то их выполнили ,2,5 из 11 (22,7%). Откуда вывод - эти 20-25% являются подоходным налогом на воровство, на которые действительно вынуждены делать, а все остальное с

РЕН ТВ стал - полный фейк-ньюс, начиная от новостей и заканчивая документалистикой.

Реальной борьбы с коррупцией нет

Тигры освобождения Тамил Илама зашевелились опять? Чем дальше, тем больше хочется ледниковый период

Разбудите меня через сто лет и спросите: что происходит в России? Воруют.