СССР В этот день, 30 лет назад не стало СССР

«Лента.ру»: Когда вы впервые задумались о том, что СССР может перестать существовать?

Станислав Шушкевич: Думал ли я о том, что Советский Союз распадется? Нет, мне казалось, что это очень далекая перспектива. Кроме того, я прислушивался к мнению людей, которые выступали против любого сепаратизма в СССР, а это были виднейшие мировые политики. Слушая их, я понимал, что обеспечить юридическое прекращение существования Советского Союза — долгий процесс, поэтому даже не задумывался над такой перспективой.

Но в 1991 году Советский Союз все же прекратил свое существование. Можно сказать, что вы один из тех, кто нажал тогда на спусковой крючок?

Именно он предложил фразу «СССР как геополитическая реальность и субъект международного права прекращает свое существование».

Когда я ее услышал, то мгновенно осознал, что это прекрасная формулировка. Потом мы включили эту фразу в преамбулу нашего постановления. Тогда я понял, что мы с [руководителями РСФСР и Украинской ССР Борисом Ельциным и Леонидом Кравчуком] замахиваемся на принятие важнейшего решения и что надо очень серьезно обдумать, как его реализовать. Именно в Беловежской Пуще мне пришло в голову, что не хочется собирать другую команду для решения этого вопроса — с той командой можно было выиграть любые политические дела.

На вас действительно столь сильное впечатление произвели слова Бурбулиса?

Да. После того как я их услышал, даже начал уважать советских философов (Бурбулис в 1973 году окончил философский факультет Уральского государственного университета — прим. «Ленты.ру»). Все-таки у меня вообще не было общей гуманитарной подготовки. Меня учили, что марксизм-ленинизм был верен, потому что он справедлив — вот и все. То есть мои знания по обществоведению были не столь велики, поэтому я над такими глобальными проблемами не задумывался.

И особенно почувствовал себя готовым после того, как счел сплошным безобразием так называемый референдум 17 марта 1991 года о сохранении СССР. Его организаторы поставили перед гражданами подлый вопрос: «Хотите вы жить счастливо в обновленном СССР или быть несчастными в независимых республиках?» Потом произошел провал путча Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) — уже после этого события я почувствовал себя полностью готовым к обсуждению вопроса о прекращении существования Советского Союза.

Спустя 30 лет все равно складывается ощущение, что к Беловежским соглашениям привело невероятное совпадение случайных фактов…

Формально можно и так сказать. Но ведь к тому моменту существовало несколько десятков субъектов, бывших советских республик и целого ряда национальных образований, которые приняли декларации о независимости или суверенитете. Обстановка обязывала задуматься о происходящем в Советском Союзе.

Для чего вы изначально собирались в Беловежской Пуще?

Мы собирались в Беловежье для того, чтобы уговорить Ельцина оказать более серьезную помощь Беларуси с нефтью и газом. Думали, что он как охотник вряд ли откажется побывать в Беловежской Пуще. «Вискули» ведь прекрасный санаторий ЦК КПСС, который до 1990 года находился в ведении Политбюро. Первоначально он не принадлежал Беларуси, хоть и располагался на ее территории. Но после принятия декларации о независимости он стал нашим. Там можно было собраться, поработать в замечательных условиях.

Из ваших воспоминаний следует, что процесс форсировал тогдашний председатель Совета министров Белоруссии Вячеслав Кебич. Это он упросил вас пригласить Ельцина в Беловежскую пущу?

Нет, приглашение Ельцина — это была наша с ним общая инициатива, делить не будем. Мы вместе хотели этого, потому что иначе заморозили бы наших граждан. Мы все время искали индивидуальной встречи с Ельциным, и поскольку я контактировал с ним много раз, Кебич надеялся, что я с ним смогу один на один договориться о приезде в Беловежскую Пущу. Так оно и получилось: нашу инициативу я обозначил Ельцину в Ново-Огарево 20 октября 1991 года.

В какой момент вы узнали, что готовится документ о «разводе»?

Мы не узнали, что готовится документ, и изначально не намеревались принимать решение о выходе из СССР. Все произошло, когда мы обсуждали вопрос, как Россия может помочь Беларуси с нефтью и газом.

Мы вроде бы хотим, чтобы Горбачев нам не мешал, но опять должны его поддержать, чтобы он нам помог. И вот тогда появилась фраза Бурбулиса.